Идущий в ад попутчиков не ищет
На самом деле, я долго думала, стоит ли это выкладывать. Я вообще понятия не имею, как оно получилось, но после трехмесячного застоя оно терраризировало меня примерно неделю, пока я все же не добралась пишущих принадлежностей. Это даже не в том ситле, каком я пишу обычно. Мне самой непривычно. Но я надеюсь, что все же читабельно и относительно адекватно.
и да, оформлять шапки кроме как по-фикбуковски я так и не научилась...
Все будет хорошо, я обещаю
Автор: Джей-Джей (Loki Lovegood)
Фэндом: Первый Мститель: Другая Война
Рейтинг: G
Размер: Мини, 9 страниц (кол-во слов: 3.851)
Описание: Глупо было надеяться, что в этом времени все так же, как и в 40-е годы, когда ты знал точно, что можешь положиться на своих товарищей и сослуживцев, что тебя окружают друзья.
читать дальше
и да, оформлять шапки кроме как по-фикбуковски я так и не научилась...
Все будет хорошо, я обещаю
Автор: Джей-Джей (Loki Lovegood)
Фэндом: Первый Мститель: Другая Война
Рейтинг: G
Размер: Мини, 9 страниц (кол-во слов: 3.851)
Описание: Глупо было надеяться, что в этом времени все так же, как и в 40-е годы, когда ты знал точно, что можешь положиться на своих товарищей и сослуживцев, что тебя окружают друзья.
читать дальше
Мчась прочь от здания ЩИТа, капитан Роджерс думал о том, как же он все-таки наивен для жизни в этом столетии. Ведь он считал, что вполне нормально и естественно доверять тем людям, с которыми работаешь в одной команде. Но нет. Сначала была Наташа, которая не потрудилась сказать, что у нее, оказывается, совершенно другое задание на этом чертовом корабле. Тогда капитан Роджерс был просто зол – этим агент Романофф поставила под угрозу всю операцию. Но теперь на него ополчились абсолютно все агенты ЩИТа! Знать бы еще, за что и что с этим делать. И, главное, разобраться, кто друг, кто враг, а кто так…
Да, глупо было надеяться, что в этом времени все так же, как и в 40-е годы, когда ты знал точно, что можешь положиться на своих товарищей и сослуживцев, что тебя окружают друзья. И становится до жути обидно и горько от того, что уже не с кем поделиться всем этим. Никто не поддержит, никто с ободряющей улыбкой не хлопнет по плечу, сказав что-то о том, что жизнь не самая милая барышня, и не потащит «развеяться» на очередное двойное свидание. И все, что остается – крепко сжимать руль мотоцикла до боли в пальцах, до побелевших от перенапряжения костяшек и выжимать максимум из грозно рычащего мотора, пытаясь оставить разум чистым от всех этих мыслей и образов хотя бы до того момента, как он окажется в безопасности.
***
Разглядывая стенды в музее, Роджерс думает о том, что не было бы никакого Капитана Америка – сверхчеловека и умелого бойца, если бы не дружба. Тогда, во время войны он так и не решился бы на что-то… «героическое», как подсказывает очередной стенд. Капитан Америка так и остался бы цирковой обезьянкой и продолжал бы колесить по Штатам с девочками из подтанцовки, отличаясь от них только сверхсилой, и «вести бои» с фальшивым Фюрером на сценах концертных залов. Да, он понял, насколько это глупо и бесполезно, когда пришлось выступать перед солдатами. Перед теми, кто видел смерть в лицо. Нет, он, конечно, знал, что перед такой «публикой» выступать будет сложнее, но именно их издевки, смех и возмущение словно открыли ему глаза, показали, во что он превратился. Он, который столько раз пытался попасть в войска, он, который обещал оставаться все тем же парнем из Бруклина, ни в коем случае не меняясь. Кто он теперь? Посмешище! В глазах этих солдат уж точно. И от этого становится тоскливо и досадно, но больше всего – стыдно. Он мечтал сражаться за Родину и даже отдать свою жизнь, если это потребуется. И что же он сделал, когда Судьба предоставила ему такой шанс? Правильно, скакал в трико по сцене, веселя детишек и богатеев. Но никакие эмоции, вызванные столь неприятным открытием, никакое разочарование и стыд, даже поддержка агента Картер вряд ли помогли бы ему что-то изменить. Нужен был какой-то толчок, чтобы доказать самому себе и всем вокруг, что он способен на что-то большее. И этим самым толчком и стало известие о том, что из всего 107 пехотного вернулось лишь 50 человек… Стив думал, что именно слова капитана о том, что его друг мертв и помогли принять правильное решение. Всю гамму эмоций окруживших тогда Роджерса описать было не возможно. Он и сам никак не мог понять откуда все это: и злость, и страх, и обида, и боль, и чувство вины… О да, особенно чувство вины… Оно появлялось всегда, когда Баки разглядывал побитые костяшки и тихо шипел от саднящей боли в скуле или пульсирующей в разбитой губе, после того, как в очередной раз заступался за Стива. А теперь оно просто чудовищным грузом давило на плечи. Ведь это он, Стив, виноват, он оставил друга одного, хотя мог сражаться с ним бок о бок. Ведь теперь-то он не тот хлюпик, который падал не то что от удара, а от дуновения ветра. Теперь-то он сам кому угодно мог задать жару. И из-за этого закипала злость: на себя, за то, что согласился на роль циркача, на Баки, который, несомненно, сам шел на самые сложные и опасные задания – ведь иначе это был бы не он, на командование, которое слишком спокойно приняло известие о потере целого отряда и никак не собиралось вызволять пленных. А еще, неприятными холодными и липкими щупальцами по всему телу расползался страх. А что, если его друг действительно мертв? Что, если теперь последний родной и близкий человек, который ему дорог и которому дорог он, оставил его в одиночестве? Нет, этому страху поддаваться нельзя! Стив чувствовал, что Баки жив. И это ощущение, смешанное с надеждой не позволяло бросить друга в плену Гидры. А как иначе? Это же Баки, его Баки. Тот, который умел поддержать в трудную минуту, просто находясь рядом, тот который всегда вовремя появлялся в очередной подворотне, где Стива снова избивали. И он, Стив, был бесконечно благодарен другу, хоть в сотый раз повторял, что дожал бы их сам. Иногда Роджерс думал, что у его друга была сверхспособность – чувствовать, когда недотепа Стив попал в очередную передрягу и ему как воздух необходима помощь друга. И тогда в очередной раз становилось стыдно за свою никчемность. А еще – безумно радостно, что этот человек его самый лучший друг. И именно поэтому Стив решился на эту авантюру – одному отправиться в логово Гидры. И плевать, что что-то внутри противным голоском нашептывало, что это слишком опасно и рискованно, что он не только не спасет друга, если тот, конечно, жив, но и погубит их обоих. Но Роджерс отважно не обращал на этот противный скрежет никакого внимания, он сосредоточенно вслушивался в другой, который говорил, что Стив наконец-то поступает правильно, и что он обязательно со всем справится. И плевать, что никакого плана, никакой тактики у него нет. Ведь во все времена самым лучшим планом было: «Разберемся на месте».
***
Глядя на строки стенда, вещавшие о том, что сержант Джеймс Барнс единственный из Ревущей Команды погиб при исполнении, капитан Роджерс в очередной раз винит себя. Ведь он не успел дотянуться до него. Не успел спасти того, кто столько раз спасал его самого. И это тяжелым камнем давит на плечи и стальными веревками обвивает грудь, не давая вздохнуть, отпустить, жить дальше. Как можно жить и радоваться жизни, зная, что тот, кто приносил яркие краски одним своим существованием, дружбой и поддержкой остался где-то там, внизу, в белой и холодной пустыне в вечном одиночестве? Он до сих пор помнит, что в обычно таких веселых и наполненных решимостью и бесстрашием голубых глазах друга был страх. А еще была надежда и уверенность в том, что Стив обязательно поможет, обязательно втащит обратно на твердый пол вагона. А он, Стив, не оправдал надежд. Можно считать, предал. Предал дружбу, предал Баки, предал самого себя – того мальчишку, который, после очередной драки, в которой впервые сильно досталось и Баки, пообещал улыбающемуся другу, что тоже будет защищать его, не смотря ни на что. Вряд ли Баки тогда поверил, что «магнит для неприятностей» Стив сможет защитить его, умеющего постоять за себя, но, несомненно, ему было приятно. А еще, это было их первое признание в том, что это дружба для них обоих значит очень много.
И сейчас, с грустью глядя на улыбающееся со стенда лицо друга, Капитан Америка думает о том, что никогда и никому не признается, что этот кошмар снится ему до сих пор. Почти каждую ночь: вот улыбающийся, с блестящим в глазах задором Баки стоит рядом, обнимая его, Стива, за плечи и шутя про месть и русские горки, а вот он уже летит в пропасть, и его лицо искажено от страха и, кажется, удивления. И каждый раз Стив просыпается, чувствуя очередной укол угрызений совести, и чуть слышно шепчет в ночную темноту: «Прости…».
***
Слушая рассказ Наташи о Зимнем Солдате, капитан Роджерс не верит ни единому ее слову. Теперь он не доверяет никому. Спасибо, попробовал – не понравилось. Слишком все здесь скользкие, верткие, как змеи, найдут выход из любой щекотливой ситуации с наибольшей выгодой для себя. И это просто ужасно злит! А Наташа рассказывает ему сказки о призраках. Наташа демонстрирует шрам на животе в подтверждение безжалостности Зимнего Солдата и ее голос подрагивает – совсем чуть-чуть, этого почти не слышно, но вполне хватает, чтобы поверить в силу незримого противника и слабость агента Романофф – все же она обычный человек, пусть и с хладнокровным расчетом спецагента. Кэп и сам видел, на что способен стрелок. Но никак не считал его чем-то сверхъестественным – просто хорошо обученный солдат, меткий, ловкий и сильный наемник. Наташа говорит, что найти Солдата невозможно – он словно призрак. Но Стив не верит в призраков. Они реальны лишь в нашем воображении – с ними он знаком не понаслышке: призраки прошлого любят объявляться, когда вокруг звенит тишина одиночества, так услужливо открывающая дверь в самые потайные уголки сознания и памяти, – а значит, и Зимний Солдат вполне себе живой человек и вряд ли непобедим.
***
Слушая доктора Золу, Роджерс старается не думать о том, что, возможно все, что он делал во время войны, было напрасно. И смерть Баки, выходит, была напрасна, и его собственное падение в ледяную бездну тоже. И даже, возможно, наоборот, – это они виноваты в том, что «Гидра» пустила корни в ЩИТе. Ведь именно они доставили профессора на базу. Но головой Гидры считался Красный Череп. Глупо было полагать, что главным является зазнавшийся вояка, а не гениальный ученый. Ведь Ум всегда покоряет Силу, даже, если эта самая Сила думает иначе. И снова здравствуй, тяжелый груз вины. Как будто не достаточно уже имеющихся промахов, удобно расположившихся тяжелыми камнями где-то в грудной клетке, подозрительно близко к сердцу, где-то там, где, наверное, живет душа.
От бессильной злобы Стив разбивает экран компьютера, надеясь, что Зола заткнется. Ему противно слушать. Ему больно, неприятно и стыдно. Ему не хочется слышать, что все оказалось впустую и враг прекрасно себя чувствует, наслаждаясь властью в ЩИТе, организации, которая так старательно боролась с этим самым злом. Ведь это заставляет признать, что он все так же бесполезен. Заставляет вспомнить того прежнего Стива с длинным списком болезней и штампом «отказано» в призывном листе. Того хрупкого мальчика, который так хотел быть полезным, но был таким беспомощным. Все эти чувства вернулись. А ощущение тупой беспомощности только сильнее придавило к земле, мешая, не давая усомниться, что ничего не изменилось даже после сыворотки. Но профессор вовсе не собирается замолкать. С соседнего монитора он насмешливо сообщает о том, что «Гидра» непобедима. Ум всегда покоряет Силу…
***
Укрываясь в доме Уилсона, Стив думает о том, что друзья в этом новом мире у него все-таки есть и верить им можно. Просто следует чуть лучше присматриваться к людям. Стоит только внимательно за ними понаблюдать, отрешившись от собственных чувств, понять то, что чувствуют они. И тогда можно многое увидеть, многое понять. Например, Наташа только кажется такой сильной, бесстрашной и всезнающей. На самом же деле она обычный человек, девушка со своими страхами, сомнениями и надеждами. Но она слишком наивна для этой работы. И она сама дала это увидеть и почувствовать. Наташа вообще напоминает фарфоровую статуэтку, если присмотреться. Только эта статуэтка с секретом – она наполнена смертельным ядом Черной Вдовы – стоит разбить, и ты окажешься на том же дне. Она утащит за собой, не оставив шансов спастись. В Сэме Роджерс не сомневается. Он такой же, как и Стив, тоже потерял друга и обвиняет в этом себя. А человек, однажды взваливший на себя груз вины, уже не расстанется с ним. И будет стараться сделать все, лишь бы не повторить былых ошибок. Вряд ли можно вынести это повторно. Двойной груз уж наверняка сломит и погребет под обломками. Предложенная Уилсоном помощь оказывается как никогда кстати. И морально это тоже здорово бодрит, придает сил и заставляет верить в лучшее. Теперь Стив Роджерс знает, что и здесь у него есть друзья. И пусть времена довольно сильно изменились, но понятие дружбы осталось прежним. Друзья – это те, кто прикроет в трудную минуту и обязательно придет на помощь, те, кто разделит с тобой и горечь поражения и сладость победы. И Стив уверен, что и Сэм, и Наташа отлично подходят под это определение. Осталось только все продумать и срубить оставшиеся головы Гидры. На этот раз Капитан Америка намерен довести дело до конца.
***
Внезапная атака на мосту сбивает все их планы и не оставляет времени на размышления. Все происходит настолько быстро и неожиданно, что застает всех троих врасплох. Стив даже не успел понять, куда делся их пленник, но смог оценить всю мощь их противника, наблюдая, как металлические пальцы оставляют борозды в асфальте, затормаживая движение их обладателя. И вот тогда в памяти всплыли слова Наташи о Зимнем Солдате как о призраке. Призрак не призрак, а заставил Кэпа усомниться в том, что справиться с ним будет легко.
Укрываясь от града пуль, где-то на задворках сознания, Кэп ловит мысль, что здесь слишком многолюдно и этот бой оставит после себя слишком много жертв среди гражданских. Отряд Зимнего Солдата чересчур беспощаден. В памяти снова всплывает разговор в больнице и Наташин шрам. Да, человеческие качества вряд ли присущи этому Солдату.
Отбивая яростные атаки, капитан Роджерс думает о том, что Зимнего Солдата стоит называть не призраком, а демоном, только у него удары могут быть столь сокрушительны. Эту мысль подтверждает очередной удар металлической руки, с легкостью разбивающий Капитану губы. Драться и думать одновременно чертовски сложно, и Кэп изо всех сил старается отрешиться от мыслей о том, что силы в Солдате больше, чем в сыворотке, бегущей по его собственным венам. Неприятно осознавать, что противник может оказаться сильнее. При этом как-то сама собой отмечается ловкость и какая-то грациозность выверенных движений противника. Так легко и непринужденно, словно это не битва, а танец. Это заставляет Роджерса почувствовать себя громоздким и неуклюжим. В конце концов, он никогда не умел танцевать.
В конце концов, Стив решает, что кем бы ни был этот Солдат – он настоящая машина для убийств.
***
Когда с Зимнего Солдата слетает маска, Стив Роджерс не может думать ни о чем. Мысли просто рассеялись, даже не махнув на прощание, словно их отродясь не водилось в его черепной коробке. Он лишь потрясенно смотрит на соперника, пытаясь хоть как-то сопоставить то, что видит, знает и чувствует. И опять же, все образы, мысли, знания и воспоминания даже не смешиваются, они просто растворяются, подобно утреннему туману, оставляя после себя тихий звон и неприятную вибрацию всех вмиг одеревеневших мышц. Словно все кошмары, что мучили Стива, вдруг внезапно ожили и, собравшись в единую картинку, решили поглумиться над беднягой Стивом. Все, на что его хватает – удивленный выдох: «Баки?». Он не понимает, как это возможно, но точно знает, что перед ним стоит его лучший друг. Вот только как?.. Казалось бы, вопрос Зимнего солдата о том, кто такой Баки, должен был поставить все на свои места – Стив ошибся и это вовсе не его лучший друг, погибший в 44-м. Но Роджерс уверен в обратном – перед ним Джеймс, только волосы значительно длиннее, а взгляд до боли знакомых глаз пуст, как у фарфоровой куклы. Знаете, это как когда заходишь в магазин, где на полках сотни красивых фарфоровых фигур, но они не кажутся живыми лишь потому, что у них мертвый взгляд, они смотрят вроде бы и на тебя, но в то же время сквозь. И от этого становится жутко. И ты не можешь отделаться от этого ощущения еще как минимум минут десять после того, как покидаешь магазин. Вот так же смотрел на него и лучший друг – мертвым пустым взглядом. Баки смотрел на него, но не узнавал, словно видел впервые. И от этого становилось в миллионы раз больнее, привычный груз с яркой надписью «Вина» сначала стукнул по голове, оглушив и лишив способности двигаться и думать, а потом пригвоздил к месту, угрожая раздавить своим нешуточным весом. И, если бы за время пока он, Стив, вот так вот «завис», Зимний Солдат нанес бы хотя бы один удар – наверняка убил бы, даже если рана была бы не смертельной. Просто драться было бы сложнее – удары стали бы еще больнее, а вот сил, чтобы ударить в ответ – совершенно нет. Он мог бы только защищаться, ведь мозг упорно подавал бы сигналы о том, что причинить боль лучшему другу он не может. Это было бы, но Зимний Солдат не успел ударить, потому что появился Сэм, сбив того с ног. И в голове Капитана словно сигнал о пожаре вспыхивает нервная фраза о том, что это же Баки, и ему, черт побери, больно! Но она так и не сорвалась с губ. Роджерс все еще не в состоянии связно думать, а потому безумно рад тому, что бой окончен, даже не смотря на то, что их с Наташей и Сэмом окружили бывшие сослуживцы – агенты ЩИТа. В голову даже не закрадывается мысль о том, что же с ними будет дольше. Там находится только одна, беспощадно бьющаяся о стенки черепной коробки, мысль о том, что Баки жив.
***
Сидя в машине Рамлоу, напротив Наташи и Сэма, Стив пытается осмыслить произошедшее. Его друг жив и он лучшее оружие Гидры – идеальная машина для убийств. Это никак не хочет укладываться на нужные полочки и выглядит безумно абсурдным. Нет, нет, нет, на службе у Гидры кто угодно, но только не Баки. Стоило лишь пораскинуть мозгами еще тогда, в 44-м, и возможно, он бы догадался, что друг не разбился при падении. Ведь над попавшими в плен солдатами Зола и Красный Череп ставили эксперименты. А Стив… А он ведь даже не подумал найти его тогда, пусть даже тело, но все же. Нет, проще было сидеть в разрушенном кабаке и зазря переводить алкоголь, плачась агенту Картер о том, что не смог спасти друга. Как же это было глупо. И так по-детски, словно ему было 12. Он оправдывал себя тем, что было бы слишком больно смотреть на изуродованное тело, а чувство вины загрызло бы уже тогда, безжалостно и с особым наслаждением, подвластным только мазохистам. И сейчас понимание этого разрывает Роджерса на части. Баки делал для него все, а он…
И от этого только больнее от слов Уилсона о том, что на задании он должен обезвредить Зимнего Солдата, а не защитить Баки. Вместе с этим приходит и понимание, что это сделать будет чертовски сложно. Даже если Баки не помнит его, то вспомнит. Стив в этом уверен. А он, Стив, всеми силами постарается в этом помочь.
***
Когда капитан Роджерс видит Зимнего Солдата на мостике, что ведет к центру управления, он надеется что сможет договориться, хотя и понимает, что шансов практически нет. Он не хочет драться. Он все еще надеется договориться. Надеется, что тот вспомнит его. Ведь это все еще его лучший друг, его Баки. Но бой начать приходится – иначе не пройти. И это дается ему жутко тяжело, потому что та тварь, что сидит, где-то за спиной или на ней, мило нашептывает на левое ухо, что это именно Стив виноват в том, что Баки сейчас такой, в том, что милый и веселый паренек Баки, теперь жестокая и беспощадная машина для убийств Зимний Солдат.
Когда в пылу боя Роджерсу удается опрокинуть Зимнего Солдата на себя, ногой удерживая его металлическую руку, одной рукой перехватив поперек груди, что б брыкался меньше, а второй пытаясь сдавить шею, в его голове словно мантра вертится: «Прости! Прости! Прости!...» Нет, Стив совсем не собирается его убивать. Никогда! Ему хватило и того случая с поездом. Больше Стив не намерен терять Баки, тем более, собственноручно убивая его. Роджерсу просто нужно угомонить его, буквально на пару минут, чтобы не путался под ногами, пока Кэп поменяет чипы. А потом он прихватит его с собой, пока не знает как, но обязательно заберет Баки с собой. А там бравые ребята Фьюри подлатают его и постараются привести в чувство, и Баки обязательно все вспомнит. И, когда Стив выбирается из-под обмякшего тела Зимнего Солдата, он еле слышно шепчет: «Прости, так надо».
***
Когда Капитан, не смотря на пулю в животе, помогает Зимнему Солдату выбраться из-под металлической балки рушащегося хеликерриера, он видит недоумение на лице того, и думает о том, что больше не бросит друга. Он пытается достучаться до Баки, напоминая, что тот знает его, Стива. Но в ответ получает лишь удар и опровержение их знакомства. От этого становится больно. Нет не физически, хотя эта боль и вызывает разноцветные фейерверки перед глазами, а морально, что раздирает душу на части. За каждую попытку уверить Солдата в обратном, Стив получает новые удары. Но Стив упрямый, он добьется своего, чего бы это ему ни стоило. И мельчайший проблеск надежды поселяется в нем, когда Роджерс видит непонимание и растерянность в глазах Зимнего Солдата. Кажется, бездушная машина не такая уж и машина, и все происходящее, видимо, сбивает Зимнего солдата с толку. Отказываясь драться и позволяя использовать себя в качестве боксерской груши, Стив лишь говорит, что Баки его друг. Просто повторяя это раз за разом, словно пытаясь убедить не только противника, но и самого себя, словно от этого боль от ударов станет меньше, а то и пройдет вовсе. В ответ – шквал ударов и словно заевшая пластинка: «Ты мое задание! Ты мое задание!» Вот только голос у Зимнего Солдата с каждым разом все неувереннее, а удары теряют силу и частоту. Занеся руку для очередного удара, Солдат замирает, тяжело дыша, и вглядывается в Стива, так и не опустив кулак. Он словно что-то выискивает в глазах напротив, пытается найти что-то, понять. Роджерс так просто не сдается – он просит выполнить задание, но помнить, что он, Стив, с ним до конца. Он почти уверен, что Зимний Солдат не сделает последний удар. Ведь это Баки. Его Баки, который всегда защищал и называл Стива братом. Стив всегда верил ему и, не смотря ни на что, продолжает верить сейчас.
***
Когда Зимний Солдат рычит от злости и поднимает руку выше для лучшего замаха, Стив на секунду успевает испугаться, что все же ошибся и, Баки уже нет. Секундный страх сменяется стыдом и злостью на самого себя: нельзя так, это все равно Баки, а он не причинит ему, Стиву, зла. И, когда мощный удар обрушивается в считанных миллиметрах рядом с его головой, Стив улыбается – он смог достучаться до Баки. Или хотя бы посеять сомнения в голове Зимнего Солдата. Уже в следующую секунду он понимает, что прочное стекло под ним трескается, и он летит вниз вместе с кусками металла и арматуры. Вместе с этим приходит и осознание того, что все очень плохо – хеликерриер рухнет следом, а сил, чтобы выбраться из-под обломков ему уже вряд ли хватит. Но страха нет, только какое-то безразличие и немного радости – он смог зацепить Зимнего солдата, заставил засомневаться, а значит, Баки можно вернуть. Погружение в воду с такой высоты, если не смертельно, то, по крайней мере, очень болезненно и это становится последней каплей для израненного тела. Последнее, что чувствует Стив, погрузившись в ледяную воду, это как на его плече сжимается крепкая хватка металлической руки.
***
Листая папку с делом Зимнего Солдата, Стив вновь винит себя за то, что пришлось пережить его Баки. Думает о том, что бы чувствовал он сам, будь он на месте друга. Да он бы лучше раз двадцать умер, чем работать на этих тварей. А еще, пожалуй, он был бы хоть немного обижен на лучшего друга, да и на всю команду, что не спасли тогда и не спасают теперь. Поэтому Роджерс злится. Злится на себя и весь мир за то, что не искал его. Злится на Гидру, которая сделала из его лучшего друга безжалостную машину для убийств. Роджерс никогда не сможет простить себе того, что случилось с его другом. Но, возможно, груз вины станет немного меньше, если он все же сможет вернуть друга к нормальной жизни, если все станет как прежде и Баки снова будет тем жизнерадостным и веселым парнем, который так упорно таскал Стива на двойные свидания, лишь бы ему, Стиву, не было скучно. Если Баки сам скажет, что он не держит на него, Стива, зла, что все понимает и не в обиде. Роджерсу нужно какое-то оправдание. А еще, ему нужна надежда. Надежда на то, что все будет в порядке, все будет привычно и хотя бы немного так, как было раньше. Поэтому, разглядывая улыбающегося с фотографии в личном деле Баки, Стив клянется сам себе и ему, что найдет друга и вернет ему воспоминания. Чего бы это ему не стоило.
Улыбнувшись черно-белому фото, Стив Роджерс тихо шепчет: «Все будет хорошо, Баки, я обещаю».
Да, глупо было надеяться, что в этом времени все так же, как и в 40-е годы, когда ты знал точно, что можешь положиться на своих товарищей и сослуживцев, что тебя окружают друзья. И становится до жути обидно и горько от того, что уже не с кем поделиться всем этим. Никто не поддержит, никто с ободряющей улыбкой не хлопнет по плечу, сказав что-то о том, что жизнь не самая милая барышня, и не потащит «развеяться» на очередное двойное свидание. И все, что остается – крепко сжимать руль мотоцикла до боли в пальцах, до побелевших от перенапряжения костяшек и выжимать максимум из грозно рычащего мотора, пытаясь оставить разум чистым от всех этих мыслей и образов хотя бы до того момента, как он окажется в безопасности.
***
Разглядывая стенды в музее, Роджерс думает о том, что не было бы никакого Капитана Америка – сверхчеловека и умелого бойца, если бы не дружба. Тогда, во время войны он так и не решился бы на что-то… «героическое», как подсказывает очередной стенд. Капитан Америка так и остался бы цирковой обезьянкой и продолжал бы колесить по Штатам с девочками из подтанцовки, отличаясь от них только сверхсилой, и «вести бои» с фальшивым Фюрером на сценах концертных залов. Да, он понял, насколько это глупо и бесполезно, когда пришлось выступать перед солдатами. Перед теми, кто видел смерть в лицо. Нет, он, конечно, знал, что перед такой «публикой» выступать будет сложнее, но именно их издевки, смех и возмущение словно открыли ему глаза, показали, во что он превратился. Он, который столько раз пытался попасть в войска, он, который обещал оставаться все тем же парнем из Бруклина, ни в коем случае не меняясь. Кто он теперь? Посмешище! В глазах этих солдат уж точно. И от этого становится тоскливо и досадно, но больше всего – стыдно. Он мечтал сражаться за Родину и даже отдать свою жизнь, если это потребуется. И что же он сделал, когда Судьба предоставила ему такой шанс? Правильно, скакал в трико по сцене, веселя детишек и богатеев. Но никакие эмоции, вызванные столь неприятным открытием, никакое разочарование и стыд, даже поддержка агента Картер вряд ли помогли бы ему что-то изменить. Нужен был какой-то толчок, чтобы доказать самому себе и всем вокруг, что он способен на что-то большее. И этим самым толчком и стало известие о том, что из всего 107 пехотного вернулось лишь 50 человек… Стив думал, что именно слова капитана о том, что его друг мертв и помогли принять правильное решение. Всю гамму эмоций окруживших тогда Роджерса описать было не возможно. Он и сам никак не мог понять откуда все это: и злость, и страх, и обида, и боль, и чувство вины… О да, особенно чувство вины… Оно появлялось всегда, когда Баки разглядывал побитые костяшки и тихо шипел от саднящей боли в скуле или пульсирующей в разбитой губе, после того, как в очередной раз заступался за Стива. А теперь оно просто чудовищным грузом давило на плечи. Ведь это он, Стив, виноват, он оставил друга одного, хотя мог сражаться с ним бок о бок. Ведь теперь-то он не тот хлюпик, который падал не то что от удара, а от дуновения ветра. Теперь-то он сам кому угодно мог задать жару. И из-за этого закипала злость: на себя, за то, что согласился на роль циркача, на Баки, который, несомненно, сам шел на самые сложные и опасные задания – ведь иначе это был бы не он, на командование, которое слишком спокойно приняло известие о потере целого отряда и никак не собиралось вызволять пленных. А еще, неприятными холодными и липкими щупальцами по всему телу расползался страх. А что, если его друг действительно мертв? Что, если теперь последний родной и близкий человек, который ему дорог и которому дорог он, оставил его в одиночестве? Нет, этому страху поддаваться нельзя! Стив чувствовал, что Баки жив. И это ощущение, смешанное с надеждой не позволяло бросить друга в плену Гидры. А как иначе? Это же Баки, его Баки. Тот, который умел поддержать в трудную минуту, просто находясь рядом, тот который всегда вовремя появлялся в очередной подворотне, где Стива снова избивали. И он, Стив, был бесконечно благодарен другу, хоть в сотый раз повторял, что дожал бы их сам. Иногда Роджерс думал, что у его друга была сверхспособность – чувствовать, когда недотепа Стив попал в очередную передрягу и ему как воздух необходима помощь друга. И тогда в очередной раз становилось стыдно за свою никчемность. А еще – безумно радостно, что этот человек его самый лучший друг. И именно поэтому Стив решился на эту авантюру – одному отправиться в логово Гидры. И плевать, что что-то внутри противным голоском нашептывало, что это слишком опасно и рискованно, что он не только не спасет друга, если тот, конечно, жив, но и погубит их обоих. Но Роджерс отважно не обращал на этот противный скрежет никакого внимания, он сосредоточенно вслушивался в другой, который говорил, что Стив наконец-то поступает правильно, и что он обязательно со всем справится. И плевать, что никакого плана, никакой тактики у него нет. Ведь во все времена самым лучшим планом было: «Разберемся на месте».
***
Глядя на строки стенда, вещавшие о том, что сержант Джеймс Барнс единственный из Ревущей Команды погиб при исполнении, капитан Роджерс в очередной раз винит себя. Ведь он не успел дотянуться до него. Не успел спасти того, кто столько раз спасал его самого. И это тяжелым камнем давит на плечи и стальными веревками обвивает грудь, не давая вздохнуть, отпустить, жить дальше. Как можно жить и радоваться жизни, зная, что тот, кто приносил яркие краски одним своим существованием, дружбой и поддержкой остался где-то там, внизу, в белой и холодной пустыне в вечном одиночестве? Он до сих пор помнит, что в обычно таких веселых и наполненных решимостью и бесстрашием голубых глазах друга был страх. А еще была надежда и уверенность в том, что Стив обязательно поможет, обязательно втащит обратно на твердый пол вагона. А он, Стив, не оправдал надежд. Можно считать, предал. Предал дружбу, предал Баки, предал самого себя – того мальчишку, который, после очередной драки, в которой впервые сильно досталось и Баки, пообещал улыбающемуся другу, что тоже будет защищать его, не смотря ни на что. Вряд ли Баки тогда поверил, что «магнит для неприятностей» Стив сможет защитить его, умеющего постоять за себя, но, несомненно, ему было приятно. А еще, это было их первое признание в том, что это дружба для них обоих значит очень много.
И сейчас, с грустью глядя на улыбающееся со стенда лицо друга, Капитан Америка думает о том, что никогда и никому не признается, что этот кошмар снится ему до сих пор. Почти каждую ночь: вот улыбающийся, с блестящим в глазах задором Баки стоит рядом, обнимая его, Стива, за плечи и шутя про месть и русские горки, а вот он уже летит в пропасть, и его лицо искажено от страха и, кажется, удивления. И каждый раз Стив просыпается, чувствуя очередной укол угрызений совести, и чуть слышно шепчет в ночную темноту: «Прости…».
***
Слушая рассказ Наташи о Зимнем Солдате, капитан Роджерс не верит ни единому ее слову. Теперь он не доверяет никому. Спасибо, попробовал – не понравилось. Слишком все здесь скользкие, верткие, как змеи, найдут выход из любой щекотливой ситуации с наибольшей выгодой для себя. И это просто ужасно злит! А Наташа рассказывает ему сказки о призраках. Наташа демонстрирует шрам на животе в подтверждение безжалостности Зимнего Солдата и ее голос подрагивает – совсем чуть-чуть, этого почти не слышно, но вполне хватает, чтобы поверить в силу незримого противника и слабость агента Романофф – все же она обычный человек, пусть и с хладнокровным расчетом спецагента. Кэп и сам видел, на что способен стрелок. Но никак не считал его чем-то сверхъестественным – просто хорошо обученный солдат, меткий, ловкий и сильный наемник. Наташа говорит, что найти Солдата невозможно – он словно призрак. Но Стив не верит в призраков. Они реальны лишь в нашем воображении – с ними он знаком не понаслышке: призраки прошлого любят объявляться, когда вокруг звенит тишина одиночества, так услужливо открывающая дверь в самые потайные уголки сознания и памяти, – а значит, и Зимний Солдат вполне себе живой человек и вряд ли непобедим.
***
Слушая доктора Золу, Роджерс старается не думать о том, что, возможно все, что он делал во время войны, было напрасно. И смерть Баки, выходит, была напрасна, и его собственное падение в ледяную бездну тоже. И даже, возможно, наоборот, – это они виноваты в том, что «Гидра» пустила корни в ЩИТе. Ведь именно они доставили профессора на базу. Но головой Гидры считался Красный Череп. Глупо было полагать, что главным является зазнавшийся вояка, а не гениальный ученый. Ведь Ум всегда покоряет Силу, даже, если эта самая Сила думает иначе. И снова здравствуй, тяжелый груз вины. Как будто не достаточно уже имеющихся промахов, удобно расположившихся тяжелыми камнями где-то в грудной клетке, подозрительно близко к сердцу, где-то там, где, наверное, живет душа.
От бессильной злобы Стив разбивает экран компьютера, надеясь, что Зола заткнется. Ему противно слушать. Ему больно, неприятно и стыдно. Ему не хочется слышать, что все оказалось впустую и враг прекрасно себя чувствует, наслаждаясь властью в ЩИТе, организации, которая так старательно боролась с этим самым злом. Ведь это заставляет признать, что он все так же бесполезен. Заставляет вспомнить того прежнего Стива с длинным списком болезней и штампом «отказано» в призывном листе. Того хрупкого мальчика, который так хотел быть полезным, но был таким беспомощным. Все эти чувства вернулись. А ощущение тупой беспомощности только сильнее придавило к земле, мешая, не давая усомниться, что ничего не изменилось даже после сыворотки. Но профессор вовсе не собирается замолкать. С соседнего монитора он насмешливо сообщает о том, что «Гидра» непобедима. Ум всегда покоряет Силу…
***
Укрываясь в доме Уилсона, Стив думает о том, что друзья в этом новом мире у него все-таки есть и верить им можно. Просто следует чуть лучше присматриваться к людям. Стоит только внимательно за ними понаблюдать, отрешившись от собственных чувств, понять то, что чувствуют они. И тогда можно многое увидеть, многое понять. Например, Наташа только кажется такой сильной, бесстрашной и всезнающей. На самом же деле она обычный человек, девушка со своими страхами, сомнениями и надеждами. Но она слишком наивна для этой работы. И она сама дала это увидеть и почувствовать. Наташа вообще напоминает фарфоровую статуэтку, если присмотреться. Только эта статуэтка с секретом – она наполнена смертельным ядом Черной Вдовы – стоит разбить, и ты окажешься на том же дне. Она утащит за собой, не оставив шансов спастись. В Сэме Роджерс не сомневается. Он такой же, как и Стив, тоже потерял друга и обвиняет в этом себя. А человек, однажды взваливший на себя груз вины, уже не расстанется с ним. И будет стараться сделать все, лишь бы не повторить былых ошибок. Вряд ли можно вынести это повторно. Двойной груз уж наверняка сломит и погребет под обломками. Предложенная Уилсоном помощь оказывается как никогда кстати. И морально это тоже здорово бодрит, придает сил и заставляет верить в лучшее. Теперь Стив Роджерс знает, что и здесь у него есть друзья. И пусть времена довольно сильно изменились, но понятие дружбы осталось прежним. Друзья – это те, кто прикроет в трудную минуту и обязательно придет на помощь, те, кто разделит с тобой и горечь поражения и сладость победы. И Стив уверен, что и Сэм, и Наташа отлично подходят под это определение. Осталось только все продумать и срубить оставшиеся головы Гидры. На этот раз Капитан Америка намерен довести дело до конца.
***
Внезапная атака на мосту сбивает все их планы и не оставляет времени на размышления. Все происходит настолько быстро и неожиданно, что застает всех троих врасплох. Стив даже не успел понять, куда делся их пленник, но смог оценить всю мощь их противника, наблюдая, как металлические пальцы оставляют борозды в асфальте, затормаживая движение их обладателя. И вот тогда в памяти всплыли слова Наташи о Зимнем Солдате как о призраке. Призрак не призрак, а заставил Кэпа усомниться в том, что справиться с ним будет легко.
Укрываясь от града пуль, где-то на задворках сознания, Кэп ловит мысль, что здесь слишком многолюдно и этот бой оставит после себя слишком много жертв среди гражданских. Отряд Зимнего Солдата чересчур беспощаден. В памяти снова всплывает разговор в больнице и Наташин шрам. Да, человеческие качества вряд ли присущи этому Солдату.
Отбивая яростные атаки, капитан Роджерс думает о том, что Зимнего Солдата стоит называть не призраком, а демоном, только у него удары могут быть столь сокрушительны. Эту мысль подтверждает очередной удар металлической руки, с легкостью разбивающий Капитану губы. Драться и думать одновременно чертовски сложно, и Кэп изо всех сил старается отрешиться от мыслей о том, что силы в Солдате больше, чем в сыворотке, бегущей по его собственным венам. Неприятно осознавать, что противник может оказаться сильнее. При этом как-то сама собой отмечается ловкость и какая-то грациозность выверенных движений противника. Так легко и непринужденно, словно это не битва, а танец. Это заставляет Роджерса почувствовать себя громоздким и неуклюжим. В конце концов, он никогда не умел танцевать.
В конце концов, Стив решает, что кем бы ни был этот Солдат – он настоящая машина для убийств.
***
Когда с Зимнего Солдата слетает маска, Стив Роджерс не может думать ни о чем. Мысли просто рассеялись, даже не махнув на прощание, словно их отродясь не водилось в его черепной коробке. Он лишь потрясенно смотрит на соперника, пытаясь хоть как-то сопоставить то, что видит, знает и чувствует. И опять же, все образы, мысли, знания и воспоминания даже не смешиваются, они просто растворяются, подобно утреннему туману, оставляя после себя тихий звон и неприятную вибрацию всех вмиг одеревеневших мышц. Словно все кошмары, что мучили Стива, вдруг внезапно ожили и, собравшись в единую картинку, решили поглумиться над беднягой Стивом. Все, на что его хватает – удивленный выдох: «Баки?». Он не понимает, как это возможно, но точно знает, что перед ним стоит его лучший друг. Вот только как?.. Казалось бы, вопрос Зимнего солдата о том, кто такой Баки, должен был поставить все на свои места – Стив ошибся и это вовсе не его лучший друг, погибший в 44-м. Но Роджерс уверен в обратном – перед ним Джеймс, только волосы значительно длиннее, а взгляд до боли знакомых глаз пуст, как у фарфоровой куклы. Знаете, это как когда заходишь в магазин, где на полках сотни красивых фарфоровых фигур, но они не кажутся живыми лишь потому, что у них мертвый взгляд, они смотрят вроде бы и на тебя, но в то же время сквозь. И от этого становится жутко. И ты не можешь отделаться от этого ощущения еще как минимум минут десять после того, как покидаешь магазин. Вот так же смотрел на него и лучший друг – мертвым пустым взглядом. Баки смотрел на него, но не узнавал, словно видел впервые. И от этого становилось в миллионы раз больнее, привычный груз с яркой надписью «Вина» сначала стукнул по голове, оглушив и лишив способности двигаться и думать, а потом пригвоздил к месту, угрожая раздавить своим нешуточным весом. И, если бы за время пока он, Стив, вот так вот «завис», Зимний Солдат нанес бы хотя бы один удар – наверняка убил бы, даже если рана была бы не смертельной. Просто драться было бы сложнее – удары стали бы еще больнее, а вот сил, чтобы ударить в ответ – совершенно нет. Он мог бы только защищаться, ведь мозг упорно подавал бы сигналы о том, что причинить боль лучшему другу он не может. Это было бы, но Зимний Солдат не успел ударить, потому что появился Сэм, сбив того с ног. И в голове Капитана словно сигнал о пожаре вспыхивает нервная фраза о том, что это же Баки, и ему, черт побери, больно! Но она так и не сорвалась с губ. Роджерс все еще не в состоянии связно думать, а потому безумно рад тому, что бой окончен, даже не смотря на то, что их с Наташей и Сэмом окружили бывшие сослуживцы – агенты ЩИТа. В голову даже не закрадывается мысль о том, что же с ними будет дольше. Там находится только одна, беспощадно бьющаяся о стенки черепной коробки, мысль о том, что Баки жив.
***
Сидя в машине Рамлоу, напротив Наташи и Сэма, Стив пытается осмыслить произошедшее. Его друг жив и он лучшее оружие Гидры – идеальная машина для убийств. Это никак не хочет укладываться на нужные полочки и выглядит безумно абсурдным. Нет, нет, нет, на службе у Гидры кто угодно, но только не Баки. Стоило лишь пораскинуть мозгами еще тогда, в 44-м, и возможно, он бы догадался, что друг не разбился при падении. Ведь над попавшими в плен солдатами Зола и Красный Череп ставили эксперименты. А Стив… А он ведь даже не подумал найти его тогда, пусть даже тело, но все же. Нет, проще было сидеть в разрушенном кабаке и зазря переводить алкоголь, плачась агенту Картер о том, что не смог спасти друга. Как же это было глупо. И так по-детски, словно ему было 12. Он оправдывал себя тем, что было бы слишком больно смотреть на изуродованное тело, а чувство вины загрызло бы уже тогда, безжалостно и с особым наслаждением, подвластным только мазохистам. И сейчас понимание этого разрывает Роджерса на части. Баки делал для него все, а он…
И от этого только больнее от слов Уилсона о том, что на задании он должен обезвредить Зимнего Солдата, а не защитить Баки. Вместе с этим приходит и понимание, что это сделать будет чертовски сложно. Даже если Баки не помнит его, то вспомнит. Стив в этом уверен. А он, Стив, всеми силами постарается в этом помочь.
***
Когда капитан Роджерс видит Зимнего Солдата на мостике, что ведет к центру управления, он надеется что сможет договориться, хотя и понимает, что шансов практически нет. Он не хочет драться. Он все еще надеется договориться. Надеется, что тот вспомнит его. Ведь это все еще его лучший друг, его Баки. Но бой начать приходится – иначе не пройти. И это дается ему жутко тяжело, потому что та тварь, что сидит, где-то за спиной или на ней, мило нашептывает на левое ухо, что это именно Стив виноват в том, что Баки сейчас такой, в том, что милый и веселый паренек Баки, теперь жестокая и беспощадная машина для убийств Зимний Солдат.
Когда в пылу боя Роджерсу удается опрокинуть Зимнего Солдата на себя, ногой удерживая его металлическую руку, одной рукой перехватив поперек груди, что б брыкался меньше, а второй пытаясь сдавить шею, в его голове словно мантра вертится: «Прости! Прости! Прости!...» Нет, Стив совсем не собирается его убивать. Никогда! Ему хватило и того случая с поездом. Больше Стив не намерен терять Баки, тем более, собственноручно убивая его. Роджерсу просто нужно угомонить его, буквально на пару минут, чтобы не путался под ногами, пока Кэп поменяет чипы. А потом он прихватит его с собой, пока не знает как, но обязательно заберет Баки с собой. А там бравые ребята Фьюри подлатают его и постараются привести в чувство, и Баки обязательно все вспомнит. И, когда Стив выбирается из-под обмякшего тела Зимнего Солдата, он еле слышно шепчет: «Прости, так надо».
***
Когда Капитан, не смотря на пулю в животе, помогает Зимнему Солдату выбраться из-под металлической балки рушащегося хеликерриера, он видит недоумение на лице того, и думает о том, что больше не бросит друга. Он пытается достучаться до Баки, напоминая, что тот знает его, Стива. Но в ответ получает лишь удар и опровержение их знакомства. От этого становится больно. Нет не физически, хотя эта боль и вызывает разноцветные фейерверки перед глазами, а морально, что раздирает душу на части. За каждую попытку уверить Солдата в обратном, Стив получает новые удары. Но Стив упрямый, он добьется своего, чего бы это ему ни стоило. И мельчайший проблеск надежды поселяется в нем, когда Роджерс видит непонимание и растерянность в глазах Зимнего Солдата. Кажется, бездушная машина не такая уж и машина, и все происходящее, видимо, сбивает Зимнего солдата с толку. Отказываясь драться и позволяя использовать себя в качестве боксерской груши, Стив лишь говорит, что Баки его друг. Просто повторяя это раз за разом, словно пытаясь убедить не только противника, но и самого себя, словно от этого боль от ударов станет меньше, а то и пройдет вовсе. В ответ – шквал ударов и словно заевшая пластинка: «Ты мое задание! Ты мое задание!» Вот только голос у Зимнего Солдата с каждым разом все неувереннее, а удары теряют силу и частоту. Занеся руку для очередного удара, Солдат замирает, тяжело дыша, и вглядывается в Стива, так и не опустив кулак. Он словно что-то выискивает в глазах напротив, пытается найти что-то, понять. Роджерс так просто не сдается – он просит выполнить задание, но помнить, что он, Стив, с ним до конца. Он почти уверен, что Зимний Солдат не сделает последний удар. Ведь это Баки. Его Баки, который всегда защищал и называл Стива братом. Стив всегда верил ему и, не смотря ни на что, продолжает верить сейчас.
***
Когда Зимний Солдат рычит от злости и поднимает руку выше для лучшего замаха, Стив на секунду успевает испугаться, что все же ошибся и, Баки уже нет. Секундный страх сменяется стыдом и злостью на самого себя: нельзя так, это все равно Баки, а он не причинит ему, Стиву, зла. И, когда мощный удар обрушивается в считанных миллиметрах рядом с его головой, Стив улыбается – он смог достучаться до Баки. Или хотя бы посеять сомнения в голове Зимнего Солдата. Уже в следующую секунду он понимает, что прочное стекло под ним трескается, и он летит вниз вместе с кусками металла и арматуры. Вместе с этим приходит и осознание того, что все очень плохо – хеликерриер рухнет следом, а сил, чтобы выбраться из-под обломков ему уже вряд ли хватит. Но страха нет, только какое-то безразличие и немного радости – он смог зацепить Зимнего солдата, заставил засомневаться, а значит, Баки можно вернуть. Погружение в воду с такой высоты, если не смертельно, то, по крайней мере, очень болезненно и это становится последней каплей для израненного тела. Последнее, что чувствует Стив, погрузившись в ледяную воду, это как на его плече сжимается крепкая хватка металлической руки.
***
Листая папку с делом Зимнего Солдата, Стив вновь винит себя за то, что пришлось пережить его Баки. Думает о том, что бы чувствовал он сам, будь он на месте друга. Да он бы лучше раз двадцать умер, чем работать на этих тварей. А еще, пожалуй, он был бы хоть немного обижен на лучшего друга, да и на всю команду, что не спасли тогда и не спасают теперь. Поэтому Роджерс злится. Злится на себя и весь мир за то, что не искал его. Злится на Гидру, которая сделала из его лучшего друга безжалостную машину для убийств. Роджерс никогда не сможет простить себе того, что случилось с его другом. Но, возможно, груз вины станет немного меньше, если он все же сможет вернуть друга к нормальной жизни, если все станет как прежде и Баки снова будет тем жизнерадостным и веселым парнем, который так упорно таскал Стива на двойные свидания, лишь бы ему, Стиву, не было скучно. Если Баки сам скажет, что он не держит на него, Стива, зла, что все понимает и не в обиде. Роджерсу нужно какое-то оправдание. А еще, ему нужна надежда. Надежда на то, что все будет в порядке, все будет привычно и хотя бы немного так, как было раньше. Поэтому, разглядывая улыбающегося с фотографии в личном деле Баки, Стив клянется сам себе и ему, что найдет друга и вернет ему воспоминания. Чего бы это ему не стоило.
Улыбнувшись черно-белому фото, Стив Роджерс тихо шепчет: «Все будет хорошо, Баки, я обещаю».
@музыка: Tom Odell-Another Love
@настроение: чашка кофе, рок-баллады и тихое урчание кота
@темы: Marvel, ноябрьская летопись, Перо для письма или записки сумасшедшего